Горящее сердце солдата

В начале 1942 года 17-летний Александр Черников из г. Горно-Алтайска был призван в армию. Полгода молодые солдаты проходили начальную военную подготовку в самом Горно-Алтайске, а затем в августе 1942 года они были отправлены на фронт. Самых крепких парней, в том числе Александра, зачислили в десантные войска.



      
- Значит так, - поднялся из-за стола начальник разведки. – На сегодняшний день оперативная обстановка на нашем участке фронта такова: по данным разведки, в начале марта немцы планируют наступление с целью задержать наши войска, продвигавшиеся на Вену и Берлин. Наступление планируется силами 6-й полевой армии и 6-й танковой армии СС генерала Дитриха. Ваша задача – танки генерала Дитриха. Немецкое командование возлагает большие надежды на свой мощный бронированный кулак, нам необходимо его ослабить…

      
Группа Черникова расположилась у небольшого обрыва под вывороченным корнем огромного дерева. Белорус Мишеровский дремал, блаженно вытянув ноги на ствол поваленного дерева, сибиряки Паша Овчинников и Ваня Бондаренко, пожевывая травинки, о чем-то тихо переговаривались.
- Ну что, Саня? – спросили они у Черникова.

      
- Ночью пойдем к штабу, - присев рядом, сказал Черников, - посмотрим, понаблюдаем, а сейчас – отдыхать.

      
Всю ночь группа Черникова в пятнистых маскхалатах бесшумно шла по чужому лесу, туда, где редкими огнями военного времени тяжело дышал город с непонятным названием Секешфехервар.

      
Когда разведчики отдыхали после ночного поиска, случилась странная вещь. – Русские, русские, - послышалось Черникову в полусне, - эй, ребята, вы где?

      
Сон как рукой смахнуло, рывком подобрав к себе ППС, Черников выглянул из-под веток. Рядом зашептал ему на ухо Паша Овчинников:

      
- Я давно его наблюдаю, все тут бродит и бродит.

      
Среди деревьев была видна фигура пожилого человека, одетого в неброский пиджачок и кепку.

      
- Эй, русские, - опять позвал он.

      
- Что будем делать, командир? – шепнул ему Паша.

      
- Следи. Если что… - сказал ему Черников и многозначительно кивнул на автомат.

      
Неслышно появившись за спиной у человека, Черников тихо сказал ему:

      
- Стой! Руки за спину! Не оборачиваться! Кто такой?

      
- Свой я, ребята, я свой, русский, - зашептал гражданский. – В Первую мировую в плен попал, так и остался здесь. Михаем, то есть Михаилом зовут меня.

      
Когда Черников привел старика к полковнику, Урамов насупился и тяжело вздохнул:

      
- Как узнал, что мы здесь?
- Я же конюх, ребята, коней пасу, видел самолет, потом эти, белые…

      
- Купола парашютов?

      
- Вот-Вот. Но я никому, даже своей бабке, ничего не сказал, собрал вам еды немного. Так рад вас видеть. Господи, так рад! И венгры, и немцы хуже чертей надоели уже.

      
Потом дед обстоятельно рассказал, что знал в городе, показал неприметные улочки, переулки, где больше всего немецких и венгерских войск.

      
- Я же понимаю, сам военный, - важно говорил дед Михаил.

      
И на самом деле многие сведения старика оказались ценными и пригодились разведчикам.

      
Когда дед ушел, Паша Овчинников, отведя глаза к небу, сказал Черникову:
- Хорошо, что так вышло, а то у меня рука не поднялась бы на него, он так на батю моего похож.

      
И вздохнул по-детски этот крепыш из-под Красноярска, практически с 1941 года ходивший за линию фронта.

      
К полуночи подошли к штабу. Кирпичное двухэтажное строение хорошо охранялось парами часовых. Только что заступила новая смена, среди тишины слышались шаги немецких солдат. Итак, двое – с одного крыла здания, двое – с другого.

      
- Мишеровский, приготовься, - приказал Черников.

      
Они дружно встали из темноты и шагнули к зданию.

      
- Halt! – окликнул их один из часовых, и в тишине отчетливо лязгнул затвор винтовки.

      
- Эй, дружище, успокойся, - насмешливо крикнул ему по-немецки Мишеровский. – Мы из второй панцер-дивизии «Дас Райх», только прибыли из Ардена, где наложили америкашкам. Идем в заведение тетушки Маргит (спасибо деду Михаилу), но заблудились. Подскажи дорогу.

      
- Хорст, - позвал второго часового солдат. – Ты же был там вчера, покажи этим эсэсовцам дорогу.

      
- Хе-хе, там класс, - заулыбался второй часовой и сделал шаг к разведчикам.

      
Тут же мелькнули тени, сверкнули лезвия – и только один смог судорожно дернуться, второй, так ничего и не поняв, с перерезанным горлом бесшумно умирал, захлебнувшись своей кровью. Тихо.

      
Только дальше, у другого крыла шаги второй пары.

      
Этих убили без лишних разговоров, Овчинников и Бондаренко ужами метнулись по сырой земле, и – только вскрик, противное бульканье и все. Дорога в штаб открыта.

      
Ужас в глазах дежурных офицеров штаба Черников так и не забыл до сих пор. Один даже закрыл голову руками, потом, мешком свалился к ногам разведчиков, пополз, моля о пощаде, хватая их за руки. Это сейчас мы любим говорить о гуманизме. Тогда, в начале марта 1945 года, высшим гуманизмом было убить без мучений. Черников, Овчинников и Бондаренко, орудуя финками, навсегда успокоили штабистов, потом быстро стаскали тела в неприметный угол и кинулись собирать бумаги. Мишеровский бегло прочитывал папки и все кидал в просторную сумку.

      
Пока группа Черникова орудовала в штабе две другие группы так же быстро и профессионально уничтожили часовых у ремонтной базы. В установленное время туда подошли разведчики Черникова.

      
В темном громадном помещении цейхгауза стоял длинный ряд танков.
- Вот это да, - восхитился Мишеровский. – Мужики, «тигры», «пантеры»!
Даже темные и неподвижные, танки таили в себе угрозу, мощные башни, длинные хоботы пушек, мрак пулеметного дула.

      
- Быстро минируем весь этот зоопарк, приказал Черников, и разведчики разошлись по цеху.

      
До смены караула оставалось еще больше получаса, когда город потрясла серия мощных взрывов.

      
- Капут зверям, - сказал, не оглядываясь, Мишеровский, когда разведчики входили в спасительную черноту молчаливого леса.

      
Уходили долго и тяжело, немцы прочесывали лес, били по квадратам из минометов, разведчики петляли, как зайцы, и сумели выйти из опасного района. На последнем переходе у линии фронта залегли в лесу, укрывшись ветками. Лежали долго, время тянулось медленно, было сыро и холодно.



      
Фрагмент из сборника документальных очерков и рассказов о Великой Отечественной войне «Горящее сердце солдата»




      

Александр Николаевич Черников участвовал в освобождении от фашизма республики Карелия, Румынии и Австрии. В боях был ранен, награжден медалями.

      
После войны служил начальником отряда профессиональной пожарной охраны Горно-Алтайска и районов. Посвятил пожарному делу 37 лет. За время работы награжден орденом – «Знак почета» и двумя медалями. Ветеран труда.